Соколов
   Андрей - актер театра «Ленком», театра Луны, театра «Игроки», актер и режиссер-постановщик театра «Монолог. XXI век» и, наконец, известный киноактер, снявшийся более чем в четырех десятках фильмов, Андрей СОКОЛОВ — по сути трудоголик. Учась в театральном институте, он приходил туда к 9 утра, а уходил в час ночи. И так — во всем.
— Андрей, какие у тебя взаимоотношения с собственным здоровьем?
— Ничего себе вопрос!.. Все хорошо.
— А как ты поддерживаешь форму?
— За это большое спасибо центру «Фитнес», который находится в театре «Ленком» — я там занимаюсь на тренажерах. У меня нет цели накачать горы мышц. Во-первых, это очень большой труд, во-вторых, отнимает много времени, а в-третьих… лень-матушка! Мне просто нужно быть в форме. Поэтому 3 раза в неделю я хожу в зал на полтора-два часа. Занимаюсь так, чтобы все это приносило удовольствие, а не так, чтобы тебя потом выносили из зала. На самом деле, профессиональный спорт — вещь жестокая и ни к чему хорошему не приводит. Вот любительски поддерживать форму — это вполне нормально. В бассейн изредка похаживаю. Помимо этого, естественно, большой заряд дает охота. Как побегаешь по снегу часика два — мало не покажется!
— Откуда у тебя, городского жителя, такая страсть к охоте, рыбалке?
— У меня был дед, который безумно любил и то, и другое. И я, помню, совсем еще мальчиком, лет пяти, с замиранием сердца слушал его. Он так смачно рассказывал, как рыба била хвостом по воде, как селезни хлопали крыльями… Наверное, все пошло оттуда. Он заразил меня этим с самого детства.
— А спортом ты в детстве занимался?
— Да, конечно. Я играл в хоккей, начиная с клуба «Золотая шайба». Мы были призерами Москвы, а я был «сухим» вратарем. Потом в «Крылышках» играл. До сих пор иногда (сейчас, правда, меньше — времени не хватает) я поигрываю в хоккей с друзьями на базе ассоциации «Русь».
— Профессия актера — не самая безопасная. Я знаю, что у тебя на съемках случались травмы, ты попадал в больницу. Как ты относишься к врачам?
— Очень хорошо! С большим уважением и благодарностью. И пол-«Ленкома» после меня «кочуют» по моим стопам, по моим друзьям-врачам. Но, по большому счету, я не люблю говорить об этом. Зрителям знать об этом нежелательно.
— Хорошо, но меня вот что интересует: ты — актер известный, и когда попадаешь в какое-то медицинское учреждение, то как к тебе относятся врачи, медсестры, как воспринимают?
— Знаешь… с интересом. Но деньги берут все… кроме друзей, конечно. Здоровье — это часть профессии, это нужно, от этого никуда не денешься. И в этом плане надо быть эгоистом — холить себя и лелеять. Когда я попал в больницу с воспалением легких, отменили 5 моих спектаклей. А зрители заплатили деньги, пришли на спектакль и, значит, должны этот спектакль увидеть! Так что — за собой нужно следить и относиться к своему телу, как к материалу. Это — труд. Но есть удивительные люди, которым ничего этого не надо делать, у них и так все отлично! К сожалению, я к таким не принадлежу. Я бы с удовольствием ничего с собой не делал, но, к сожалению (а может — к счастью), не могу себе этого позволить.
— Эммануил Виторган говорит, что для постоянного поддержания формы ему достаточно того напряжения, которое он испытывает на сцене, что он сбрасывает за спектакль около двух килограммов веса.
— Мне этого мало. Это достаточно для психики, для выброса негативной энергии, но мышцы этим не накачаешь. Все равно должен быть еще какой-то тренинг. Каждому свое.
— А как у тебя со стрессами?
— С чем, с чем, а с этим все в порядке!.. Но, опять же, хорошее средство от стрессов: пойти в зал и там себя прокачать как следует. Помогает. Плюс — банька. Но в последнее время, к сожалению, так складывается, что жизнь у меня — на грани фола.
— Ты как-то рассказывал, что после спектакля иногда не можешь ночью заснуть, находишься в перевозбужденном состоянии. Наверное, это не очень хорошо?
— Понимаешь, это — данность. Вот есть это — и есть. И вряд ли что-то изменится. Так что надо просто из данной ситуации «вытаскивать» какие-то положительные эмоции. Нужно стараться вот это бульканье внутри тебя, эти дрожжи направлять в правильное русло. Можно пойти в ресторан, шарахнуть водки, а можно просто приехать домой и почитать книжку, ничего больше не делать. Потому что сил после спектакля остается довольно мало, особенно после «Койки» и «Таис».
— В актерской профессии существует еще одна негативная сторона, по сути — стрессовая ситуация. Это — безумные поклонницы с их экстравагантными выходками.
— Может быть, сейчас я скажу крамольную вещь, но все это регулируется. Если тебе это доставляет удовольствие, ты можешь все это культивировать до такой степени, что в конце концов этот культ тебя же и накроет (как, наступив на грабли, получишь по башке!). А можно держать всех на расстоянии и заставить относиться к себе уважительно. Хотя, конечно, все не без исключений… Но они только подтверждают правило.
   С одной стороны, ты должен, вроде бы, нравиться людям, а с другой — гордыня не позволяет умильно улыбаться всем подряд. И эту вилку каждый решает по-своему. А зрителей надо холить и лелеять, как себя, потому что нельзя плевать в тот колодец, из которого ты пьешь. Хотя, конечно, люди бывают разные, но все равно именно их любовь стимулирует нас, дает возможность понять, что ты нужен.
— Скажи, пожалуйста, а для тебя существует так называемая «проблема досуга»? И вообще — у тебя бывает досуг?
— Досуг для меня — любимое времяпровождение. Но я с ним так редко вижусь… Даже мысль о нем для меня уже несет некое успокоение. В последнее время доставляет огромнейшее удовольствие тупой отдых, типа — сидючи дома, упереться в телевизор, чтобы сбросить через него какой-то стресс, а потом — почитать. От этого я получаю колоссальнейшее удовольствие! Просто — колоссальнейшее! Хотя это очень редко сейчас бывает… Но я каждый вечер думаю о том, что «вот когда у меня будет время!.. О-о-о! Я оторвусь!..» Чисто сознательно не буду ничего делать. Буду только спать и есть. Больше ничего.
— Хорошее дело! Кстати, о «есть» — опять же, к вопросу поддержания формы, а ты не придерживаешься какой-либо диеты? Есть ли у тебя пристрастия в еде?
— Я просто стараюсь, по возможности, где-то что-то недоесть, недопить. Хотя это непросто. Вот мы ездили со спектаклем «Койка» в Саратов. Между прочим — на автобусе, 17 часов в один конец! Этот автобус я запомнил на всю оставшуюся жизнь! Но там нас встретили очень радушно… А радушно встречающая сторона — это всегда угроза для режима. Но, в принципе, я не гурман в том плане, что могу есть простую еду. Я ем все, что, как говорится, «дай Бог, не с земли». Чтобы живот не болел. А так, чтобы с ума сходить: «Ах! У меня лангустов нет на ужин!..» Этого нет. Вообще-то я к еде отношусь спокойно. Есть — хорошо. Нет — ничего, можно приписать это к работе над своей фигурой.
— А сам не готовишь? Говорят же, что лучшие повара — мужчины.
— Да нет, практически не готовлю. Хотя чаек заварить с травками, поколдовать как-то — это мне доставляет удовольствие. Кстати, через какую-то простую работу руками тоже здорово сбрасываешь напряжение.
— Говоришь о нагрузках, напряжении, а сам, ко всему, еще и с парашютом прыгаешь!
— Уже нет. Мы с этим завязали… пока. Была такая фотография, на которой мы стоим — 3 друга — у одного сломана левая нога, у другого — правая, а у меня — кисть руки. Допрыгались! Поэтому пока парашютные дела отложили. Пересели, было, на мотоциклы — так друг разбился. Сейчас вот думаем: что будем делать?
— Ты же еще с Сундаковым на Тибет собирался, по нехоженым тропам?
— Да, мы собираемся в экспедицию. Я уже деньги нашел. Надо только маршрут утвердить и катить туда, куда он скажет.
— А зачем тебе это нужно?
— Мне интересно! Мы обязательно будем все снимать на пленку, будет фильм. Правда, мне сейчас нужно спектакль выпустить. А после этого мы сразу туда подадимся.
— Твои прыжки с парашютом, охота, даже твой спектакль «Таис сияющая» — во всем этом есть стремление к каким-то экстремальным делам.
— Знаешь, самая экстремальная ситуация, которая только может быть, — это человеческие отношения. Все остальное в конечном итоге даже не риск, а некая ситуация, в которой тебе приятно быть. Кто сказал, что прыгнуть с парашютом опаснее, чем работа шахтера в забое? По статистике — вряд ли. Поэтому повторяю: самое страшное — это отношения с людьми и потеря веры в них. Это — действительно экстремальная ситуация. Тем более, если это отношения с людьми близкими. Когда происходит что-то подобное — это действительно страшно.
— Но мне все-таки кажется, что ты по натуре относишься к любителям адреналина.
— Это — нормальное состояние. Для мужика это нормально. Ничего особенного здесь нет. Обычные увлечения. Просто сейчас к этому странно относятся: «Ах!.. Он прыгнул с парашютом!..» Да ради бога! Все в армии были, все прыгали. «Он на мотоцикле ездит! Ах!..» Да елки-палки!.. Это — нормально! Было бы более странным, если бы я крестиком вышивал!..